Воскресенье, 08.12.2024, 09:06Приветствую Вас Гость | RSS
Библиотека МБОУ "ОСОШ №2" п.Октябрьский (12+)
Меню сайта
НОШ, Пресс-центр
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Дневник библиотекаря


Главная » 2013 » Апрель » 26 » Жизнь и судьба
Жизнь и судьба
00:24

    Произведение В. Гроссмана "Жизнь и судьба" - небольшое по объёму, но обширное по содержанию. Даже если вы прочли много книг о войне, сталинских жутких репрессиях и проч., всё равно откроете для себя много новых и существенных подробностей.

    "Большой энциклопедический словарь" (изд. 1998 года) даёт такую аннотацию  романа «Жизнь и судьба»: «Многоплановая панорама эпохи Великой Отечественной войны (Сталинградская битва, тыл, ГУЛАГ, немецкие концлагеря, еврейское гетто), проблемы противостояния личности насилию тоталитарной системы (фашистской и коммунистической), психологизм в изображении человека, прозревание экзистенциальных глубин сознания».  
    Но есть в романе рассуждения философско-литературоведческого направления. Об этом и речь сейчас. Приведу отрывок, где говорится о значении  творчества А.П. Чехова в русской жизни.
 
 
«Индивидуализм не человечность! Путаете вы. Все путают. Вам кажется, декадентов бьют? Чепуха. Они не враждебны государству,  просто не нужны, безразличны. Я убежден - между соцреализмом и декадентством бездны нет. Спорили, что такое соцреализм. Это зеркальце, которое на вопрос партии и правительства "Кто на свете всех милее, всех прекрасней и белее?" отвечает: "Ты, ты, партия, правительство, государство, всех румяней и милее!"

А декаденты на этот вопрос отвечают: "Я, я, я, декадент, всех милее и румяней". Не так уж велика разница. Соцреализм – это утверждение государственной исключительности, а декадентство – это утверждение индивидуальной исключительности. Методы разные, а суть одна – восторг перед собственной исключительностью. Гениальному государству без недостатков плевать на всех, кто с ним не схож. И декадентская кружевная личность глубочайше безразлична ко всем другим личностям, кроме двух, - с одной она ведет утонченную беседу, а со второй целуется, милуется. А внешне кажется, - индивидуализм, декадентство воюет за человека. Ни черта, по сути, не воюет. Декаденты безразличны к человеку, и государство безразлично. Тут бездны нет.

Соколов, прищурясь, слушал Мадьярова и, чувствуя, что тот заговорит сейчас о вовсе запретных вещах, перебил его:

- Позволь-ка, но при чем тут Чехов?

- О нем и речь. Вот между ним и современностью и лежит великая бездна. Ведь Чехов поднял на свои плечи несостоявшуюся русскую демократию. Путь Чехова – это путь русской свободы. Мы-то пошли другим путем. Вы попробуйте, охватите всех его героев. Может быть, один лишь Бальзак ввел в общественное сознание такие огромные массы людей. Да и то нет! Подумайте: врачи, инженеры, адвокаты, учителя, профессора, помещики, лавочники, фабриканты, гувернантки, лакеи, студенты, чиновники всех классов, прасолы, кондуктора, свахи, дьячки, архиереи, крестьяне, рабочие, сапожники, натурщицы, садоводы, зоологи, актеры, хозяева постоялых дворов, егери, проститутки, рыбаки, поручики, унтера, художники, кухарки, писатели, дворники, монахини, солдаты, акушерки, сахалинские каторжники...

- Хватит, хватит, - закричал Соколов.

- Хватит? - с комической угрозой переспросил Мадьяров. - Нет, не хватит! Чехов ввел в наше сознание всю громаду России, все ее классы, сословия, возрасты... Но мало того! Он ввел эти миллионы как демократ, понимаете ли вы, русский демократ! Он сказал, как никто до него, даже и Толстой не сказал: все мы прежде всего люди, понимаете ли вы, люди, люди, люди! Сказал в России, как никто до него не говорил. Он сказал: самое главное то, что люди – это люди, а потом уж они архиереи, русские, лавочники, татары, рабочие. Понимаете – люди хороши и плохи не оттого, что они архиереи или рабочие, татары или украинцы, - люди равны, потому что они люди. Полвека назад ослепленные партийной узостью люди считали, что Чехов выразитель безвременья. А Чехов знаменосец самого великого знамени, что было поднято в России за тысячу лет ее истории, - истинной, русской, доброй демократии, понимаете, русского человеческого достоинства, русской свободы. Ведь наша человечность всегда по-сектантски непримирима и жестока. От Аввакума до Ленина наша человечность и свобода партийны, фанатичны, безжалостно приносят человека в жертву абстрактной человечности. Даже Толстой с проповедью непротивления злу насилием нетерпим, а главное, исходит не от человека, а от Бога. Ему важно, чтобы восторжествовала идея, утверждающая доброту, а ведь богоносцы всегда стремятся насильственно вселить Бога в человека, а в России для этого не постоят ни перед чем, подколют, убьют – не посмотрят.

Чехов сказал: пусть Бог посторонится, пусть посторонятся так называемые великие прогрессивные идеи, начнем с человека, будем добры, внимательны к человеку, кто бы он ни был, - архиерей, мужик, фабрикант-миллионщик, сахалинский каторжник, лакей из ресторана; начнем с того, что будем уважать, жалеть, любить человека, без этого ничего у нас не пойдет. Вот это и называется демократия, пока несостоявшаяся демократия русского народа.

Русский человек за тысячу лет всего насмотрелся, - и величия, и сверхвеличия, но одного он не увидел – демократии. Вот, кстати, и разница между декадентством и Чеховым. Декаденту государство может дать по затылку в раздражении, коленкой в зад пихнуть. А сути Чехова государство не понимает, потому и терпит его. Демократия в нашем хозяйстве негожа, - истинная, конечно, человечная».
 
Источник
 

Василий Семёнович Гроссман (1905-1964) — русский советский писатель и журналист, военный корреспондент.

Главный труд писателя — роман «Жизнь и судьба». Он работал над ним с 1948 по 1960 год. В.С. Гроссман отдал в публикацию этот роман после антисталинского ХХ съезда коммунистической партии, но рукопись была арестована и конфискована в 1961 году Комитетом госбезопасности.

Пытаясь спасти свою книгу, В. С. Гроссман писал Н. С. Хрущёву: «Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета Государственной Безопасности.… Нет правды, нет смысла в нынешнем положении, в моей физической свободе, когда книга, которой я отдал свою жизнь, находится в тюрьме, ведь я её написал, ведь я не отрекался и не отрекаюсь от неё.… Я по-прежнему считаю, что написал правду, что писал её, любя и жалея людей, веря в людей. Я прошу свободы моей книге.»

В ответ ему было сказано, что о возврате рукописи «не может быть и речи», и что роман может быть напечатан в СССР не раньше, чем через 200—300 лет. В доме писателя проводились обыски, изымались все его тексты, черновики.

После ареста «антисоветских» рукописей Гроссман почти потерял возможность публиковаться. Потрясение подточило здоровье писателя и, по мнению биографов, ускорило его смерть. Василий Гроссман умер через три года после этих событий от рака.

Но главный труд писателя не пропал. Нашлась копия романа, сохранённая другом Гроссмана поэтом С. И. Липкиным. В середине 1970-х, уже после смерти писателя, с помощью А. Д. Сахарова и В. Н. Войновича эта копия в виде микрофильма была вывезена на Запад. Роман расшифровали с микрофильма профессора-эмигранты Ефим Эткинд из Парижа и Шимон Маркиш из Женевы. Впервые произведение В. Гроссмана «Жизнь и судьба» было опубликовано в Швейцарии в 1980-м. В СССР роман вышел с купюрами в 1988 году, во время перестройки.
 
 
 
 
Просмотров: 1088 | Добавил: Редьярд | Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа
Поиск
Календарь
«  Апрель 2013  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
1234567
891011121314
15161718192021
22232425262728
2930
-------------------
Архив записей
Друзья сайта
  • Сайт МБОУ "ОСОШ №2"
  • Информационно-ресурсный центр
  • Сайт МБОУ "ОСОШ №1"
  • Сайт РУО