В "Учительской газете" часто печатаются материалы, которые дают пищу для размышлений о важных вещах: что мы собой представляем как поколение людей? кто был до нас? кто "наступает нам на пятки"? И вообще - что происходит вокруг?
Приводим отрывки из двух интервью одного номера "Учительской газеты" (2010, №48).
Первый фрагмент из интервью ("Слово не приходит без музыки") российского литературного критика, писателя, публициста, литературоведа - Льва Аннинского.
"- А что вы думаете о
новом поколении? В каком направлении они двигаются и чего хотят от жизни?
- Они не очень понимают, чего хотят, и не всегда соображают,
на что имеют право и как за это расплачиваться. Выяснилось, они имеют право ни
во что не верить, поскорее наесться, насладиться, отдохнуть, развлечься,
напиться и набезобразничать. Молодые люди чувствуют, что всё разрешено. Я
думаю, что нынешнему поколению еще предстоит себя найти. Никогда я за него не
решусь сформулировать, чего им надо.
Поколения сменяются каждые двенадцать-пятнадцать лет. Моё
поколение - это последние идеалисты. Перед нами были мальчики державы, погибшие
на фронте. Мы, «спасёныши» войны, которые не попали на фронт, остались живы, мы
запомнили довоенное время. Мы верили, что счастье существует. Когда началась
война, счастье закончилось. Мы были последними поверившими в идеал,
поверившими, что бывают идеал и вера. Это называлось «коммунизм». Потом было
решено, что это химера... Но мы успели научиться верить.
За нами пришло послевоенное поколение (люди, рождавшиеся в
послевоенное десятилетие, до смерти Сталина). И они сразу попали в ситуацию,
где ни во что верить нельзя. Потому что идеология врёт и кругом ложь. Они
выработали свое отношение к реальности: ничему не верить. Ни в коем случае не
сотрудничать с системой. Мы-то сотрудничали, хотели в системе найти человеческое
лицо. А они сказали: «Никакого лица не будет и не бывает! Мы с системой не
работаем!» - «А как же вы работаете?» - «Мы идём в сторожа, в дворники, в
котельные».
Следующее поколение росло уже в застое. Уже никому не надо было
прятаться. Просто на их глазах система дала дуба и рухнула. После этого
начались вложения этих молодых людей во всяческие проекты, начиная от
пирамид... я имею в виду отнюдь не египетские... Держава развалилась на кусочки
не только в географическом смысле. И они этими кусочками захотели насытиться.
Это поколение, которое рождается между 1953 и 1966 годами. Я их называю
«поколение обманутых вкладчиков». Кто понял, что возможно вкладывать себя в
жратву и в удовлетворение растущих потребностей, тот понял, что хлебом человека
можно накормить, а деньгами никогда. И счастья всё равно нет. Это то поколение,
которое я сейчас пытаюсь осмыслить.
Следующие створы рождений - 1966-1979 годы.
Россия начинает сыпаться. Она влезает в авантюры, которые не может выиграть. До
1991-го или до 1993-го рождаются «дети распада». Что будет с ними - не знаю.
Они воспитываются на том, что вся жизнь игра, что все вокруг игрушки и что за
этим ничего не стоит. Им нужно угадать ход игры и тогда что-то выиграешь. Вот
всё, что я могу предположить об этом поколении. А там посмотрим."
Источник
Второй фрагмент из интервью ("Пушкин - это Россия, выраженная в слове") Валентина Непомнящего - доктора филологических наук, известного пушкиниста, писателя, литературоведа.
"- Вы считаете, рыночная идеология чужда русскому сознанию, отторгается им?
- Надо различать рынок как орудие житейского устроения и рынок как идеологию, это совсем разные вещи. Рынок как орудие был всегда; это и из евангельских притч ясно: Христос пользовался в них примерами рыночных отношений. Еда необходима для жизнедеятельности человека; но если на интересах еды построить все человеческие отношения, они перестанут быть человеческими, превратятся в животные. Примерно то же и с рынком. Когда выгода, прибыль становятся основой идеологии, определяют систему ценностей общества, общество превращается в стадо - либо дикое, хищное, либо тупо-конформистское. Рынок в России был всегда (советское время - случай особый): без обмена услугами общество немыслимо. Но рынок никогда не был у нас точкой отсчета человеческих ценностей. Вспомним А.Н.Островского, одного из современнейших сейчас классиков: во всех этих его толстосумах и хищниках, в глубине души каждого, рано или поздно обнаруживается человек. А тема денег... Она в нашей литературе присутствовала, но почти всегда - с оттенком какой-то душевной тяжести, трагизма и... я бы сказал, стыдноватости, что ли... Ведь наша иерархия ценностей складывалась веками как именно духовная, и за века это устоялось. У нас духовное выше материального. У нас идеалы выше интересов. У нас нравственность выше прагматики. У нас совесть выше корысти. Эти очень простые вещи всегда были краеугольными камнями русского сознания. Другое дело, что русский человек в своих реальных проявлениях мог быть ужасен, но при этом он понимал, что ужасен. Как сказал Достоевский, русский человек много безобразничает, но он всегда знает, что именно безобразничает. То есть знает границу между добром и злом и не путает первое со вторым. Мы в своих поступках гораздо хуже своей системы ценностей, но она лучшая в мире.
- Вам некомфортно в нынешней культурной ситуации?
- Я живу в чужом времени. И порой у меня, как писал Пушкин жене, «кровь в желчь превращается». Потому что невыносимо видеть плебеизацию русской культуры, которая, включая и народную культуру, всегда была внутренне аристократична. Недаром Бунин говорил, что русский мужик всегда чем-то похож на дворянина, а русский барин на мужика. Но вот недавно один деятель литературы изрек: «Народ - понятие мифологическое». Что-то подобное я уже слышал в девяностых годах, когда кто-то из приглашенных на радио философов заявил: «Истинность и ценность - понятия мифологические. На самом деле существуют лишь цели и способы их достижения». Чисто животная «философия». В такой атмосфере не может родиться ничто великое, в том числе в литературе. Людей настойчиво приучают к глянцевой мерзости, которой переполнены все ларьки, киоски, магазины, и неглянцевой тоже.
- Вы думаете, кто-то осознанно и целенаправленно истребляет в народе тягу к разумному, доброму, вечному?
- Скажу честно - не знаю. Просто, думаю, это делают люди с другим кругозором, с совсем иными представлениями о ценностях, о добре и зле. Одним словом - прагматики, то есть те, для кого главная ценность - выгода, и поскорее. Но Россия - страна Пушкина, Гоголя, Гончарова, Достоевского, Шолохова, Платонова, Солженицына, Твардовского, Белова, Астафьева - не может жить прагматикой, истинность и ценность для нее не мифологические понятия. Но сегодня ей усердно навязывают прагматическую идеологию. Посмотрите на так называемую реформу образования с ее тупой, издевательской лотереей ЕГЭ вместо экзамена, с введением болонской системы, в которой основательность и широта образования приносятся в жертву узкой специализации, наконец, с самым чудовищным - с выведением русской литературы из категории базовых предметов. Последнее - повторю еще и еще раз - это крупнейшее преступление против народа, против каждого человека, особенно молодого; убийственный удар по нашему менталитету, по нашей системе ценностей, по России, по ее будущему. Ведь свойство прагматиков - не уметь и не желать видеть дальше своего носа. И если реформа образования в таком ее виде осуществится, через три-четыре десятка лет в России появится другое население. Оно будет состоять из грамотных потребителей, прагматичных невежд и талантливых бандитов. Это будет уже другая страна - Россия, из которой вынули душу."
Источник
