Занятные факты из жизни Михаила Васильевича Ломоносова
* * *
Однажды один вельможа указал Михайле Ломоносову на дырку в его кафтане, вопросив с издёвкой: "Что это у вас, уважаемый академик, ум из кафтана выглядывает?" "Нет, - отвечал Ломоносов, - это глупость туда заглядывает".
С ним шутить было накладно. Он везде был тот же: дома, где его все трепетали; во дворце, где он дирал за уши пажей; в Академии, где, по свидетельству Шлецера, не смели при нём пикнуть. Вместе с тем Ломоносов был добродушен...
* * *
Когда Михайло Васильевич Ломоносов взялся разбирать коллекцию минералов для Академии наук, он смог легко определить все камни хранящиеся там, кроме одного. На вопрос Ломоносова о происхождении камня, секретарь академии ответил, что это – самый драгоценный минерал в коллекции, ибо его предоставил лично польский король Ян Собесский... это – камень из почки короля!
* * *
Летом 1753 года в петербургских газетах было помещено объявление М.В. Ломоносова. В нем обещалась награда в "сто червонных" тому, кто объяснит "подлинную электрической силы причину и составит точную ее теорию". По имеющимся данным, премия до сих пор осталась невостребованной.
* * *
Как-то раз, оказавшись в кругу петербургских академиков, среди которых находился и М.В.Ломоносов, молодой и хвастливый князь Иван Курагин решил напомнить, что и он 'величина': - А вот я Рюрикович! Мое генеалогическое древо уходит корнями во к Владимиру Красное Солнышко. Кто еще здесь может зайчить такое о себе? Вот ты, Михайло сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о своих предках?
- Увы, нет, - с грустью отвечал великий русский ученый. - Дело в том, что все метрические записи нашего рода пропали во время всемирного потопа.
* * *
Письмо Ломоносова къ И. И. Шувалову.
Что я нынѣ къ Вашему Превосходительству пишу, за чудо почитайте, для
того, что мертвые не пишутъ. Я не знаю еще, или по послѣдней мѣрѣ сомнѣваюсь,
живъ ли я или мертвъ. Я вижу, что Профессора Рихмана громомъ убило въ тѣхъ же
точно обстоятельствахъ, въ которыхъ я былъ въ то же самое время. Сего іюля въ
26-е число, въ первомъ часу по полудни, поднялась громовая туча отъ норда.
Громъ былъ нарочито силенъ, дождя ни капли. Выставленную громовую машину
посмотрѣвъ,
не видалъ я ни малаго признака электрической силы. Однако, пока кушанье на
столъ ставили, дождался я нарочитыхъ электрическихъ изъ проволоки искръ, и къ
тому пришла моя жена и другіе, и какъ я, такъ и они, безпрестанно до проволоки
и до привѣшеннаго
прута дотыкались, затѣмъ, что я хотѣлъ имѣть свидѣтелей разныхъ цвѣтовъ
огня, противъ которыхъ покойный профессоръ со мною спорилъ. Внезапно громъ
чрезвычайно грянулъ въ самое то время, какъ я руку держалъ у желѣза, и
искры трещали. Всѣ отъ меня прочь побѣжали, и жена просила, чтобы я прочь
шелъ. Любопытство удержало меня еще двѣ или три минуты, пока мнѣ
сказали, что щи простынутъ, а притомъ и электрическая сила почти перестала.
Только я за столомъ посидѣлъ нѣсколько минутъ, внезапно дверь отворилъ человѣкъ
покойнаго Рихмана, весь въ слезахъ, въ страхѣ и запыхавшись. Я думалъ, что его кто
нибудь на дорогѣ
побилъ, когда онъ ко мнѣ былъ посланъ; онъ чуть выговорилъ: профессора громомъ
зашибло. Въ самой возможной скорости, какъ силъ было моихъ, пріѣхавъ,
я увидѣлъ,
что онъ лежитъ бездыханенъ. Бѣдная вдова и ея мать таковы же, какъ онъ, блѣдны.
Мнѣ
и минувшая въ близости моя смерть, и его блѣдное тѣло и бывшее съ нимъ наше согласіе и
дружба, и плачъ его жены, дѣтей и дому столь были чувствительны, что я великому
множеству сошедшагося народа не могъ ни на что дать слова или отвѣта,
смотря на лице того, съ которымъ я за часъ сидѣлъ въ конференціи, и разсуждалъ о
нашемъ будущемъ публичномъ актѣ. Первый ударъ отъ привѣшенной линѣи съ ниткою пришелъ ему
въ голову, гдѣ
красновишневое пятно видно на лбу, а вышла изъ него громовая электрическая сила
изъ ногъ въ доски. Нога и пальцы сини, и башмакъ разодранъ, а не прожженъ. Мы
старались движеніе крови въ немъ возобновить, затѣмъ, что онъ еще былъ теплъ; однако
голова его повреждена и больше нѣтъ надежды. И такъ онъ плачевнымъ
опытомъ увѣрилъ,
что электрическую громовую силу отвратить можно, однако на шестъ съ желѣзомъ,
который долженъ стоять на пустомъ мѣстѣ, въ которое бы громъ билъ, сколько
хочетъ. Между тѣмъ
умеръ Г. Рихманъ прекрасною смертію, исполняя по своей профессіи должность.
Память его никогда не умолкнетъ; но бѣдная его вдова, теща, сынъ пяти лѣтъ,
который добрую показывалъ надежду, и двѣ дочери, одна двухъ лѣтъ, а
другая около полугоду, какъ объ немъ, такъ и о своемъ крайнемъ несчастіи
плачутъ. Того ради, Ваше Превосходительство, какъ истинный наукъ любитель и
покровитель, будьте имъ милостивый помощникъ, чтобы бѣдная вдова лучшаго
профессора до смерти своей пропитаніе имѣла, и сына своего, маленькаго
Рихмана, могла воспитать, чтобы онъ такой же былъ наукъ любитель, какъ его
отецъ. Ему жалованья было 860 рублей. Милостивый государь! исходатайствуй бѣдной
вдовѣ
его и дѣтямъ
до смерти. За такое благодѣяніе Господь Богъ васъ наградитъ, и я буду больше
почитать, нежели за свое. Между тѣмъ, чтобы сей случай не былъ
протолкованъ противу приращенія наукъ, всепокорнѣйше прошу миловать науки и
Вашего Превосходительства,
всепокорнѣйшаго слугу въ слезахъ.
Санкт-Петербургь,
Іюля 26-го 1753
Киприянов В. Беспорядки Ломоносова: библиотека исторических курьёзов / В. Киприянов. – Архангельск, 1991. – 108 с.
